«Сижу одна»: Валерия Гай Германика рассказала, как снимает фильмы
7 апреля гостьей шоу Week&Star стала режиссёр Валерия Гай Германика! Читай интервью ниже или подписывайся на подкаст, мы есть в Apple Podcasts, Google Podcasts, Castbox, «Яндекс.Музыке».
Александр Генерозов: На Европе Плюс сегодня у нас в гостях яркая, творческая и необыкновенная девушка. Она кинорежиссер, она снимает как художественные, так и документальные ленты, которые вызывают бурные обсуждения. Рад представить всем – Валерия Гай Германика! Лера, привет, и всем добрый вечер!
Валерия Гай Германика: Привет! Спасибо за такое представление!
Александр Генерозов: Вот я наговорил всяких разных эпитетов: яркая, обсуждаемая и так далее…
Валерия Гай Германика: И я с ними согласна!
Александр Генерозов: Но это как шлейф, который именно в результате работы путешествует за тобой, как хвост от кометы, газовое облако такое? Или это и есть суть – вы яркая, поэтому всё так и получается?
Валерия Гай Германика: Я вот недавно думала по этому поводу, и поняла, в чем здесь закономерность. Еще 10 лет назад мы могли по телевизору показывать очень скандальные проекты. Поскольку я кинодокументалист – я люблю очень концентрацию жизни в кадре на свой вкус. И теперь, спустя 10 лет, шлейф ещё идет с того времени, но многих и сейчас удивляет то, что я могу показать.
Александр Генерозов: То есть эта сепарация, если она и предстоит, то она очень болезненной представляется? Отделить бунтарку...
Валерия Гай Германика: Ну, я была помоложе, и, кажется, лучше была (смеётся). На самом деле нет, может быть, я сейчас получше стала. Я тогда не была готова к такой популярности, которая на меня свалилась. Потому что человека, особенно юного, надо готовить к популярности, ему надо уметь ей пользоваться, нести какую-то там ответственность, вот это всё. Теперь я научилась, и всё, можно отделить одно от другого. Я стала профессиональней во всех смыслах, смотрите мои проекты.
Александр Генерозов: Ну и один из них сейчас в эпицентре обсуждения, это вторая часть «Обоюдного согласия», которая уже выходит на KION...
Валерия Гай Германика: Ну, она не вторая часть, на самом деле. Они не связаны между собой, они являются двумя частями какого-то одного проекта. Это вертикальная франшиза, и это не продолжение, а просто отдельный сезон и новые герои.
Александр Генерозов: Мы об этом обязательно поговорим, но я вот подумал, что по творческому ритму вы ближе не к Мартину Скорсезе, а скорее к Дэниэлу Дэй-Льюису, простите, что в одно сравнение запихнул режиссёра и актёра.
Валерия Гай Германика: Я считаю, что я максимально близка самой себе, и это главное.
Александр Генерозов: Ну, я просто по количественному признаку, нам же хочется все измерять, в фильмо-метро-часах в год...
Валерия Гай Германика: Ну не надо, пожалуйста. Это как кота измерять в котах. Коты – это жидкость, и они принимают форму того пространства, в которое они залезают. Так же и искусство.
Александр Генерозов: Итак, «Обоюдное согласие». Я уже посмотрел пару серий, очень впечатлен и всё здорово.
Валерия Гай Германика: А что вас именно впечатлило?
Александр Генерозов: Многое, но вот, например, сразу впечатляет, и даже в каком-то смысле убивает неожиданностью каст. Думаю почему-то, что это заслуга Валерии Гай Германики?
Валерия Гай Германика: Да, ну, многое, конечно, я делаю сама. Все, что ни делается на площадке, я контролирую. Но каст – это же моя записная книжка, потому что времени было мало на подготовку, и если бы мы звали профессиональных актеров, на подготовку времени бы ушло, на кастинг, до двух месяцев. Потому что их надо было бы перебирать, а я пользуюсь методом документалиста, одноразового актера. И зову просто типажей – в данном случае, которые просто очень хорошо встраиваются в персонажа. Поэтому это было достаточно быстро, это можно сделать буквально за полмесяца. Но это надо очень постараться.
Александр Генерозов: Ну а как их все-таки обучать?
Валерия Гай Германика: Их не надо обучать, это просто метод психодрамы или, например, тех же психологических расстановок. Вот приходит ко мне типаж, который мне нравится, я ему просто говорю: «Вы – вот этот человек». Они спрашивают: «А какая у него сверхзадача»? Я говорю, что я не знаю, вы – этот человек. И они начинают действовать, исходя из своего персонажа, и у них всё получается.
Александр Генерозов: Ну а Максим Ползиков, который в эпицентре событий, – это все-таки профессиональный актер? У него есть образование театральное, но работает человек ресторатором. Кто он для вас?
Валерия Гай Германика: Он типаж, скорее всего. Потому что от этой роли отказывались очень многие люди, которые не являются актерами. Я её изначально предлагала только типажам. Был один известный ювелир, который сказал, что это будет вредить его имиджу, потом – один известный адвокат, который сказал, что это будет вредить его имиджу (смеётся), они не хотели, чтобы их ассоциировали с абьюзерами и страшными людьми. И поэтому Ползиков – очень такой добрый, улыбчивый, и такой милый христианин в жизни – я посчитала, что абьюзер должен быть в моем фильме именно таким. Вы тоже могли бы играть, кстати, эту роль. Вы такой весельчак, что-то за этим скрывается, сразу я вижу. За этим многословием, улыбками и постоянными шутками может скрываться какая-то драма. Вы вполне подходите на эту роль.
Александр Генерозов: Пригласите меня на следующий проект?
Валерия Гай Германика: На следующий проект (смеется)?
Александр Генерозов: Запомните, есть человек такой, который не думал, но если есть возможность – почему бы и нет? Я еще обратил внимание, что тема школы если и не исчезла, то звучит куда как менее ярко. Все? Вы вбили все свои гвозди в крышку своих отношений со школьным образованием?
Валерия Гай Германика: Наконец-то! За мной реально закрепилась после сериала «Школа» такая харизма, и мне постоянно предлагали, и до сих пор предлагают, представляете? Мне предлагают снимать фильмы про подростков, а я объясняю людям, что вообще понятия не имею давно про подростков – что они сейчас делают, кто они, чем они занимаются? Ну и про школу, конечно, везде эта школа всё время попадается. А я не хочу, на самом деле, надеюсь, что сейчас мы перепишем эту историю, этот родовой сценарий, и у нас все будет по-другому.
Александр Генерозов: А вот сама по себе тема семейного насилия – она довольно-таки известный движок сюжетный. Но не то чтобы новый. Как его можно заставить зазвучать, как ему можно придать какой-то нерв? Мне кажется, все эти ситуации где-то уже по 20-30 раз проигрывали.
Валерия Гай Германика: Я не знаю сериала, который так углубленно затрагивал бы эту тему, может быть, вы знаете? Я думаю, что это очень актуально для нас, нам кажется, что это уже очень привычная тема, потому что в огромном количестве семей это происходит. Особенно сейчас, когда появилось очень много психологов, которые рассказали нам, что мы все очень травмированные в детстве люди, и мы все поняли, что в нашем детстве тоже происходило какое-то насилие; родителей над детьми – точно происходило. И психологическое насилие в школе советской и постсоветской – тоже происходило. Поэтому нам кажется, что это в каждом сериале затронуто, а на самом деле это просто жизнь такая, а в сериалах я этого как раз совсем не видела.
Александр Генерозов: Ну, не знаю, сходу пример не приведу, но вот почему-то в память выплыл «Дивергент», когда отец главного героя произносит зловеще: «Тобиас, я просто хочу помочь тебе стать лучше». Мне почему-то кажется, что это достаточно широко распространенная тема с якобы добрым папой.
Валерия Гай Германика: За границей может быть да, а у нас вообще очень аккуратно обращаются ко всем этим темам. У нас скорее сериалы про отношения сейчас, или, по крайней мере, то, что я вижу. Это для меня, правда, сложная тема, потому что я точно не доктор, не социолог и не провидец. Я вот режиссер, и я могу рассказать, как кино делается.
Александр Генерозов: Хорошо, а почему при абсолютно разных сюжетах все-таки и то, и другое – «Обоюдное согласие»? Как вы видите эту связку, и возможна ли третья часть «Обоюдного согласия»?
Валерия Гай Германика: Мне кажется, что они разрабатывают уже третью часть, мне так показалось. Я имею в виду продюсеров. И «Обоюдное согласие» – я думаю, имеет большее отношение к маркетингу. Я не выбирала название, я скорее работала с предложенными вариантами, как-то модифицируя их.
Александр Генерозов: Но вы как-то все-таки наполняли их своими смыслами?
Валерия Гай Германика: Ну наполняю, я даже сценарий как-то меняю, но «Обоюдное согласие» – это название, которое может объединить в себе целую череду такого концепта из многих сезонов, я думаю.
Александр Генерозов: Недоучилась в школе и не пошла традиционным путём ВГИК или ГИТИС, скорее всего ей всё это было лишним и избыточным, Валерия Гай Германика на Европе Плюс! Без сожалений по этому поводу?
Валерия Гай Германика: Я очень иногда переживаю, и мне не хватает высшего образования, но не в плане того, что это актерское или режиссерское образование. Все-таки мне хотелось бы закончить какой-то филологический или философский университет. Я чувствую острую нехватку высшего образования, и всю жизнь сама стараюсь его восполнить. Если уж так получилось – то я читаю, изучаю, даже себе преподов в последние годы начала брать по каким-то дисциплинам и изучать их отдельно. Но это скорее мне в жизни помогает, режиссуру я постигаю другим путем немного. Поэтому нехватки театральных университетов я не испытываю, даже рада, что я не потратила столько времени на обучение там.
Александр Генерозов: Ну а есть понимание, что они все-таки малость подустарели, что они просто физически не успевают?
Валерия Гай Германика: Ну, смотрите, можно как поступить, можно взять срез, посмотреть по выпускным фильмам, которые каждый год выпускают, есть какой-то фестиваль у выпускников ВГИК. И можно смотреть, что они делают, и когда я этим занималась, я посмотрела пару выпусков, и мне это совсем не понравилось. Я поняла, что точно не жалею. Но в принципе, важно не то, куда ты идешь учиться, а тот, к кому ты идешь учиться. Просто найти мастера, который тебе очень может много дать, и пойти к нему.
Александр Генерозов: Марина Разбежкина была для вас таким мастером?
Валерия Гай Германика: Она как раз дала мне пару лайфхаков, и этого хватило на долгие годы.
Александр Генерозов: Ну и, тем не менее, вы себя сразу воспринимали как режиссера-документалиста?
Валерия Гай Германика: Нет, я вообще поступала в Школу кино, где мы учились полгода, я была уверена, что я буду снимать игровое кино. Потому что мне хотелось всемирной славы, и я всем врала, что я хочу стать документалистом на вступительных экзаменах. Я делала это осознанно, потому что все были уверены, что у меня талант документалиста, и документалисты нужны, но меня не устраивала минимальная аудитория документальных фильмов. Я такая говорю: «Я буду точно снимать, обещаю! Буду точно снимать!» Но делала это для того, чтобы завоевывать мир.
Александр Генерозов: Ладно, все-таки резюмируя тему этого выхода. Школа, как социальное явление, для Валерии Гай Германики – зло?
Валерия Гай Германика: Сейчас уже отмирает вот эта система обучения из школы, я, например, была недавно в школе Класс-Центр, я поразилась, у меня слезы были на глазах, как там у Казарновского всё круто и классно устроено...
Александр Генерозов: Это же не совсем то, давайте говорить про обычную школу.
Валерия Гай Германика: Хорошо! Обычная школа – я считаю, что она воспитывает будущих преступников, рецидивистов и заключенных.
Александр Генерозов: До сих пор?
Валерия Гай Германика: До сих пор, для меня не поменялось ничего. Я вижу, что по-прежнему никто не занимается развитием личности, и никто не понимает, что значит дать ребенку свободу и научить грамотно пользоваться своей свободой.
Александр Генерозов: Вопросы покороче, ответы в любом размере. Валерия и Гай – это имя. Когда говорят, что у вас двойная фамилия или пишут через дефис – оскорбительно?
Валерия Гай Германика: Бесит! Бесит!
Александр Генерозов: Снимать на пленку в 2024 – блажь? Или вполне себе творческий метод?
Валерия Гай Германика: Расточительство. Я снимала на пленку «Все умрут, а я останусь», один раз, и сейчас, представляете, я работаю уже с теми людьми, которые уже вообще не снимали на пленку, и не знают, что это такое. И мне так радостно, что у меня был этот опыт, снимать однокадровые, сложные сцены на пленку. То есть там она заканчивалась самым настоящим образом во время дублей, и мы перезаряжали – это чудо!
Александр Генерозов: Делегировать полномочия тяжело? Или этому учишься, и это просто как данность?
Валерия Гай Германика: Нужно найти, конечно, компетентных людей, которым ты доверяешь, потому что я часто заставляю себя делегировать, а потом это полный провал. Поэтому нужны суперпрофессионалы, очень мало людей, которые учились на свою профессию, их практически нет. В кино приходят люди, конечно, либо романтики с большой дороги, либо просто от безнадёжности.
Александр Генерозов: Ладно, попроще и полегче. Мы в ретроградном Меркурии. Для вас это что-то значит, равно как и знаки Зодиака в гороскопе?
Валерия Гай Германика: Нет, ничего не значит, я слышала это расхожее выражение «ретроградный Меркурий», и даже сама иногда им пользуюсь, в коннотации, что «полный... провал» (смеётся).
Александр Генерозов: Вегетарианство, раздельное питание, глютенофобия – что-то близко?
Валерия Гай Германика: Только интервальное голодание. Если хотите быть красивыми, женщины и мужчины, используйте интервальное голодание 8/16. Это реально влияет на внешность!
Александр Генерозов: Пересмотреть свои ранние работы. Случается, просто, по желанию?
Валерия Гай Германика: О нет, не случается. Я даже... мне сегодня сказали с утра про какую-то сцену, из проекта, который я снимала в 2009 году, а я: «А что там было, расскажите, пожалуйста, я не помню». Ну... А зачем мне их пересматривать? У меня нужды даже такой нет, мне бы посмотреть что-то на Нетфликсе для начала...
Александр Генерозов: 1 марта, в один день с вами, шикарная кинотусовка родилась. Это Хавьер Бардем! Зак Снайдер! Рон Ховард! Кто из них самый большой профинтерес представляет для вас?
Валерия Гай Германика: Мы не знакомы, не имели удовольствия общаться. А что вы хотите, напомните?
Александр Генерозов: Узнать, к кому Лера испытывает эмпатию!
Валерия Гай Германика: Так, сейчас, значит, я буду нарываться на хейтеров, потому что я не смотрю кино...
Александр Генерозов: И не знаете, кто такой Хавьер Бардем?
Валерия Гай Германика: Это актер! Да, знаю. Потому что я с ним на одной вечеринке была, он со мной в одном клубе тусовался в Каннах (смеётся)…
Александр Генерозов: Ладно, не буду мучить, будем считать, что вот тут-то и возникла эмпатия! А вот когда говорят, что «Лера – интроверт», вы готовы в этом признаться, сказать: «Да, я интроверт»?
Валерия Гай Германика: Да, я интроверт, и я хочу постичь искусство самопрезентации, например.
Александр Генерозов: И где же проходит магический рубеж, когда на площадке приходится неизбежно превращаться в экстраверта?
Валерия Гай Германика: Нет, мне не приходится. Потому что я выработала такую технологию, с помощью которой я сохраняю свою интровертность, и я, на самом деле, практически и не общаюсь на площадке с группой. То есть я сижу одна, в такой тёмной комнате, у меня там стоят свечи (смеётся), я, кстати, говорю вам сейчас правду, и есть специальный человек, с которым я постоянно работаю, и если что-то надо передать актерам – я ей говорю, а она аккуратно на ушко рассказывает актерам. Либо актеры приходят ко мне, желательно по одному.
Александр Генерозов: То есть этот человек – это второй режиссер, правильно я понимаю?
Валерия Гай Германика: Да, да.
Александр Генерозов: И это и есть тот самый реальный демон, который на площадке скачет… Давайте вообще про команду, что мы…
Валерия Гай Германика: Ну, кстати, много раз про второго режиссера артисты второго плана думали, что это я. Потому что у меня женщина, обычно вторые режиссеры именно они. Женщины более выносливы, чем мужчины, поэтому они работают вторыми режиссерами.
Александр Генерозов: Мы сегодня без имен, да?
Валерия Гай Германика: Я работаю с Кристиной, она очень хорошо со мной сработалась, и это как раз тот человек, которой можно делегировать. И я ещё общаюсь с группой по рации, если мне нужно что-то сказать для всех сразу. То есть я говорю, и меня слышит вся площадка сазу. Я стараюсь не мешать людям работать и сижу, у меня плейбэк стоит всегда отдельно, обязательно, и никогда никакая группа не должна быть рядом с комнатой. То есть по райдеру в «плейбэчной», где я сижу, должна быть звукоизоляция, мне нужен полумрак и полнейшая тишина.
Александр Генерозов: Угу, а потом актер приходит домой, ему: «А Лера то была?» А он: «Да я … была не была…»
Валерия Гай Германика: Именно так. Вот у них про это шутки все, вы очень точно всё угадали. И то, что я ни разу не представила на премьере всю съёмочную группу, потому что я не знаю, как их зовут – есть такое, да.
Александр Генерозов: Слушайте, ну это уже практически какой-то Говард Хьюз получается! Осталось только ещё руки с мылом мыть после каждого по 20 раз!
Валерия Гай Германика: (смеётся) Я никого не трогаю!
Александр Генерозов: Ладно, хорошо, это второй режиссер. А тем не менее, какой-то костяк команды есть?
Валерия Гай Германика: Самые важные! Из проекта на проект, самые важные люди для меня – это оператор-постановщик, это художник-постановщик, художник по костюмам и второй режиссер. Это прямо «маст хэв», и люди со мной работают годами, они мне очень необходимы. Потому что это супергерои, которые, на самом деле, делают кино.
Александр Генерозов: Ой, какая милота! Супергерои – ребята, девчонки, вы слышите? Вас сейчас, возможно, в первый раз похвалили! Часто, кстати, про них расспрашивают?
Валерия Гай Германика: Ахах, да не очень! Вы тоже, вы прямо вот сегодня вообще попадаете в точку. Они любят очень, да, это редко, и когда я их хвалю, они расцветают прямо как цветы поутру, и покрываются свежей утренней росой! То есть я их люблю и хвалю!
Александр Генерозов: Мама Октавии, Северины и Августа, Валерия Гай Германика – всё почти как в античном Риме, но вот кино там не снимали, да и вместо каскадеров приглашали следующего гладиатора. А мы с Лерой – про кино, на Европе Плюс! Валерия – это из «Спартака». А было бы интересно экранизировать Джованьоли? Не ради пеплума, а в качестве невозможной и обреченной истории любви бунтаря и мажорки?
Валерия Гай Германика: Ну на самом деле… подождите, важно «где», а не «как». Если в условиях I века нашей эры в Римской империи – я бы любую историю, конечно, сняла. А так, истории все, конечно, достаточно хрестоматийные, и эту историю тоже можно было бы снять, мне главное, чтобы это было интересно мне. Ну, кстати вот, «Спартак» – а ещё есть одна вариация, потому что Валерия была женой Луция Корнелия Суллы, и есть такая книга «Карающий меч удовольствий», как раз про Суллу и Валерию, и это совсем другой взгляд. Там совсем по-другому рассказана эта история, с точки зрения того, как он жил и как отвратительно умирал. То есть ракурсов и взглядов очень много, важна форма скорее.
Александр Генерозов: А я к стыду и не помню – Валерия, стало быть, исторический вполне персонаж?
Валерия Гай Германика: Да, это исторический персонаж, да.
Александр Генерозов: А я что-то подумал, что Джованьоли придумал. Друзья, если кто-то сейчас заскучал, мы с Лерой копаемся в сюжете книги «Спартак» Рафаэлло Джованьоли – кстати, рекомендую, увлекательнейшая любовно-батальная история.
Валерия Гай Германика: А вообще, это меня бабушка так называла, сначала у неё была версия Маргаритой назвать, в честь «Мастера и Маргариты», потом был модный очень роман вот этот «Спартак», и она решила Валерией, а до этого меня хотели назвать «Дубравкой», потому что фильм был модный тогда советский, помните?
Александр Генерозов: Ну и заметьте, не я сейчас произнёс про «Мастера и Маргариту», но раз уж прозвучало – это ружье должно выстрелить. Экранизацию смотрели?
Валерия Гай Германика: Смотрела!
Александр Генерозов: Она просто со свойствами поляризующего фильтра, либо да, либо нет, всех делит. Вы как?
Валерия Гай Германика: Мне не близко это с точки зрения киноязыка и магии кино. Я, когда не улавливаю магию кино вот эту, мне становится скучно. И я понимаю, что у нас всё высокобюджетное кино вырождается в гонку за технологиями. А сам киноязык, то есть язык драмы, того кино, которое создавал Тарковский, мы это наследие забываем, не разрабатываем эту духовную, так сказать, чакру, поэтому мне это не очень близко. И мне бы не хотелось, чтобы наш кинематограф уходил в сторону высоких технологий, потому что заставь дурака молиться – он лоб расшибёт. Мы именно по этому принципу действуем во всем, то есть, если у нас уже технологии, мы будем думать только о том, как это технологично снять, и показать всему миру, как мы тоже умеем как Голливуд снимать, а то и лучше. Вот мне кажется, что эта гонка – она людей немного ослепляет и заставляет двигаться в направлении бездуховного.
Александр Генерозов: Вы миллениалка, ну просто по факту года рождения. Вы рано или поздно начнете работать с поколениями своих детей, зумеры, альфы. Есть ли какое-то понимание или, наоборот, непонимание, как с ними жить, работать, общаться на площадке? Именно в рабочих отношениях, а не про то, что мама любит дочку.
Валерия Гай Германика: Многие сейчас приходят в кино с ощущением, что они все знают, что у них очень на высоком уровне подготовка, такие борзые, вот когда молодежь в административной среде...
Александр Генерозов: А у вас в своё время не так прямо было?
Валерия Гай Германика: Ну, чтобы, так сказать, выламываться – надо иметь крылья, как вороне в самолете (смеётся). Поэтому да, я пришла так, но чувствовала, что могу себе кое-что позволить, но действовала инстинктивно, на самом деле. А так – я вообще за скромность. И молодежь приходит после всяческих школ, кино и курсов с ощущением, что они могут всё! Но это, на самом деле, не так.
Александр Генерозов: Да, ну в ваше оправдание скажу, что уже второй или третий фильм были замечены на фестивалях, поэтому это не голословное утверждение Валерии, ладно. Свою шпильку немножко сам же и обломлю.
Валерия Гай Германика: Да хорошо! Да, просто они, чем они хороши, они не страдающие. Они не бедненькие, как мы, они без страдальческой базы, как у нас, но у них и нет вообще ощущения канвы драмы, например. То есть им важны какие-то перипетии сюжетной линии, которую они просто придумывают от башки, но на самом деле, не углубляясь в ту же самую древнегреческую драму, по каким технологиям она создана. То есть что такое катарсис они еще могут понимать и фабула, а более сложные вещи они не знают, что такое финал-катастрофа, финал-спасение, открытый финал – они, скорее всего, не расскажут, по каким принципам строится.
Александр Генерозов: Ну и не могу не спросить, в конце концов, Лера вне игрового кино, в доке – что-то будет?
Валерия Гай Германика: Да, у меня уже готово два фильма документальных, один я сейчас снимаю в процессе, может быть, еще один начну, то есть я документальное кино все время снимаю.
Александр Генерозов: Про что?
Валерия Гай Германика: Софинансируемый Министерством культуры фильм, называется «На равных», это мы снимали изначально про бездомных людей, я провела с ними какое-то количество времени, ну и еще один фильм я уже пытаюсь снять более полугода про саму себя. Я снимаю про себя и свою семью.
Александр Генерозов: И сейчас снимаете?
Валерия Гай Германика: Да у меня при себе камера в сумке, у меня с собой GoPro, и если что, начинаю вдруг себя снимать на прошку. Это мой любимый формат, и мне так удобно.
Александр Генерозов: Лера, спасибо огромное за то, что нашли время для нас, это очень приятно и почетно. Буду с нетерпением ждать, когда придёте ещё!
Валерия Гай Германика: Спасибо! Приду, конечно!
Александр Генерозов: Валерия Гай Германика провела свой воскресный вечер вместе с нами на Европе Плюс, ну а я, Александр Генерозов, прощаюсь с вами ровно на семь дней, встретимся с новым выпуском Week&Star! Будет звездно, будет интересно, пока!
Валерия Гай Германика: Пока!
